Особенности оказания психологической помощи пострадавшим при теракте

Е.Д. Крастелева - медицинский психолог,
В.И. Есаулов - врач-психотерапевт
Городская психиатрическая больница №14 Департамента здравоохранения г.Москвы, Профессиональное медицинское объединение психотерапевтов, психологов и социальных работников (МОП)

В данном сообщении обобщен опыт оказания психологической помощи пострадавшим в ТЦ на Дубровке («Норд-Ост») в октябре 2002г. Обмен опытом практической работы психолога в чрезвычайных ситуациях (ЧС) может быть особенно востребован в настоящее время, когда есть риск повторных терактов, и возникновения других ЧС.

По нашим наблюдениям работу психолога при захвате заложников можно разбить на три этапа:

1 этап – работа с родственниками заложников. Этот этап длится с момента захвата до освобождения заложников. Основной целью является психологическая помощь и поддержка, вселение надежды на успешное завершение ситуации.

2 этап – работа с заложниками и родственниками пострадавших от теракта. Основная цель – снятие стрессового напряжения, психологического шока после ЧС.

3 этап – продолжение работы с пострадавшими (заложниками, родственниками погибших) в течение первого года после теракта. Основная цель – оказание регулярной и длительной поддерживающей психологической помощи.

Психологическая помощь на начальном этапе в первую очередь должна заключаться в том, чтобы не допустить возникновения массовой паники и индукции неуправляемых панических настроений среди родственников и близких заложников. В этот момент необходимо наладить контакт с родственниками заложников, по возможности доступно объяснить целесообразность обращения за психологической помощью в настоящий момент. Многие из родственников в первые часы трагедии растеряны и деморализованы, не могут самостоятельно справиться с внезапным шоковым событием, и им требуется посторонняя помощь и поддержка, доходчивая информация о происходящем и четкие инструкции о действиях.

При установлении контакта с родственниками заложников психологу необходимы: умение сохранять присутствие духа и уверенности; навыки наблюдения и калибровки состояния; умение быстро устанавливать и поддерживать невербальный и вербальный контакт с собеседником; держать контакт глазами», иметь навыки оказания кризисной психологической помощи жертвам ЧС. Нахождение психолога среди родственников через некоторое время делает его «своим», узнаваемым, и создает возможность в дальнейшем обращаться за помощью.

Если вначале внезапный стресс мобилизует, часто порождает выраженные и бурные аффективные реакции или острый психологический ступор у родственников заложников, и большая часть из них редко в первые часы трагедии обращается за помощью к психологу, то многочасовое напряженное ожидание новостей, выраженное стрессовое напряжение в дальнейшем истощают силы и адаптационные возможности. Т.к. при этом нередко отмечается ухудшение соматического состояния (вегетативные кризы с перепадами АД, боли в сердце, и т.п.), психологу необходимо очень внимательно наблюдать за изменением состояния пострадавших и обладать навыками оказания первой медицинской помощи, и быть в тесном контакте с медработниками.

При продолжающемся воздействии сверхзначимого стресса нами у многих родственников наблюдались усиление деморализации и растерянности. В этой критической ситуации люди начинали бессознательно искать человека, которому они могли бы довериться и получить помощь. В этот период уже значительно чаще могут быть обращения к находящемуся рядом психологу, выдержавший вместе с остальными ожидание и напряжение первых часов, и сохранивший при этом присутствие духа и профессиональные навыки. Психолог при этом может оказывать ресурсную поддержку, поддерживать веру в позитивный исход событий, пользуясь суггестивными приемами.

В момент штурма психологу необходимо помочь избежать массовой паники, действовать максимально директивно, способствовать снижению напряжения толпы.

На втором этапе (после завершения штурма и освобождения заложников) усилия психолога в основном направляются на оптимизацию самочувствия выживших жертв теракта, попавших в госпитальные учреждения, и продолжение работы с родственниками пострадавших.

Более чем у половины лиц, переживших ЧС, и попавших затем в больницы, нами наблюдались выраженные регрессивные тенденции, при которых поведение носило ярко выраженный характер «бегства в детство». Это проявлялось в виде беспомощности, минимализации собственной активности, подчиняемости и нежелании принимать самостоятельные решения, поиске заботливой фигуры «покровителя».

Данное защитное регрессивное поведение становилось довольно быстро избыточным для части санитарок и медсестер отделения, не понимающих причин «распускать нюни» у внешне крепких и не пострадавших физически людей. Психологам при этом приходилось разъяснять медперсоналу особенности временного реагирования на перенесенный острый стресс, связанный с угрозой для жизни.

Опыт работы с пострадавшими в отделении ГКБ показал необходимость очень четких и слаженных действий между оказывающей помощь психологической бригадой и персоналом отделения. Это касается в первую очередь согласованной совместной тактики терапии. Нелишним будет в этот период и осмотр поступивших квалифицированным врачом-психиатром, знакомым с поведением лиц, перенесших кризисные ситуации, который при необходимости может назначить необходимые лекарства.

К особенностям работы с заложниками в первые дни после освобождения можно было отнести интенсивно проводимую процедуру «дебрифинга». В беседах с жертвами теракта нам приходилось объяснять необходимость отреагирования имеющихся сдерживаемых эмоций, поощрять пострадавших делиться с психологом перенесенными страданиями, и не ожидать, что воспоминания сами по себе уйдут. Психологу приходилось объяснять, что в подобных ситуациях нормальными являются чувство страха, ощущение беспомощности, тоска, вина, стыд, гнев и другие «неприличные» чувства, которые обычно скрываются от других, и «не держать их в себе», а наоборот, проговорить и отреагировать их.

В рассказах заложников «Норд-Оста» отчетливо наблюдалось прохождение нескольких стадий реагирования на перенесенный стресс. Вначале у многих возникала реакция отрицания. Люди, попавшие в ситуацию насилия, просто не могли поверить, что это произошло именно с ними. Возникало состояние оцепенения, растерянности. В дальнейшем часто наблюдалась гиперактивность, агрессия. При этом агрессия и гнев могли быть направлена на самих себя, проявляющийся в виде самоупреков, чувства вины («вот дура, зачем же я купила этот билет на спектакль»), на других (на родственников, на террористов, на властные структуры), и на весь окружающий мир. Затем развивалось депрессивное состояние, сопровождающееся нарушением сна, чувством страха, вины выжившего и т.д. При этом особенности реагирования различались и зависели от особенностей психотипа личности.

С помощью психотерапевтических методов внимание пострадавших фокусировалось на приятных ресурсных воспоминаниях, успешном опыте преодоления трудностей и жизненных невзгод, поощрялось планирование конкретных действий после выписки из больницы.

На третьем этапе, продолжающемся в течение первого года с момента теракта, должна проводиться планомерная работа психолога для предупреждения развития посттравматического стрессового расстройства и разнообразных психосоматических осложнений после перенесенного травматического опыта. Данная работа в Москве успешно проводится в ряде столичных и федеральных медицинских центров квалифицированными психологами и психотерапевтами (например, в НИИ-СиСП им. Сербского, в городском кризисном центре, в 223 психотерапевтической поликлинике).